Сокрытое в недрах земли или на небе обладает сильнейшим магнетическим свойством пробуждать человеческое любопытство, которое, хорошо это или плохо, всегда являлось могучим движителем прогресса. Ожидание чуда, желание познать истину, раскрыть очередную тайну заложены в природе человека. Люди ищут клады, следы древних цивилизаций, послания инопланетян. Копают, исследуют, выдвигают теории, находят и не находят ответы, ставят новые вопросы и терпеливо роют дальше.
Древние греки причислили пирамиду Хеопса к одному из семи чудес света, и с тех пор людская тропа к ней не зарастает, начавшись с завоевателей, преобразовавшихся за тысячелетия в орды туристов. Шесть других чудес Древнего мира до наших дней, увы, не сохранились. Висячие сады Семирамиды, Колосс Родосский, Александрийский маяк были разрушены землетрясениями, статую Зевса в Олимпии, храм Артемиды в Эфесе, мавзолей в Галикарнасе уничтожили пожары. Стихия пощадила только пирамиду Хеопса – самую древнюю из чудес. Места канувших в Лету чудес заняли другие творения человека – новый перечень чудес света был оглашён в 2007 году, пирамида Хеопса в него не вошла. Однако пирамиды продолжают будоражить умы и человеческое воображение, а вереница автобусов от рассвета до заката доставляет на плато Гизы всё новые и новые партии туристов-путешественников.
Силуэты трех пирамид, трепещущие в зыбком коктейле солнечного марева, выхлопных газов мегаполиса и пыли пустыни, просматриваются уже из Каира. Как магнит чудо притягивает взгляд и захватывает сознание. Но взгляд любопытен, ему всё интересно, и, жадно заглотив чудо, он также охотно впитывает и городской хаос. На окраинах тянется бесконечная череда современных трущоб – архитектурный бедлам, инсценировка конструктивизма, адаптированная к местным реалиям. Почти все постройки не закончены – километры взгромождённых один на другой кубиков из неоштукатуренных кирпичей с дырами под окна. Кто-то разжился на стекло, кто-то завесил дыру тряпьём, а кто-то поселился совершенно открытый миру, выставив напоказ голую черноту, просматриваемую через незавешенный оконный прямоугольник. Встречаются здания без кубиков посередине или сбоку, будто их вынули или по оплошности забыли вставить, благодаря чему можно рассмотреть чрево жилища: засыпанный строительным мусором лестничный пролёт, узлы, коробки… Кровом убогим квартирам нередко служит железобетонное перекрытие и торчащие из него, устремленные во все стороны света прутья арматуры. Приноси кирпичи, строй свой кубик над кубиком нищего соседа – вот и решение жилищной проблемы для душевного успокоения тех, кто терпит свои особые тяготы бытия в особняках за высокими оградами. Иногда плотные ряды построек разорваны заваленным грудами мусора пустырём, по которому понуро бредёт горстка баранов. Щели между постройками образуют некое подобие улиц или коридоров. В щелях по закрытой мусором почве ходят и бегают самые настоящие люди – оказывается, там живёт homo sapiens, и картина – не фантасмагория. Словно противостояние Оcириса и Сета, древнеегипетских богов-братьев, символизирующее борьбу порядка с хаосом, проходит, как это было всегда, с переменным успехом и не ведает конца.
Ближе к центру трущобы становятся оживленней. Появляется извилистость и кривизна линий, свойственная как природе, созданию Господа, так и дисгармонии природы самого человека, пути которого всегда неисповедимы и редко отличаются отсутствием извилистости и кривизны. Постройки с обвалившимися крышами и съехавшими на бок, утратившими симметрию окнами, облупленные двери, распахнутые гаражи, набитые металлическим хламом. Грязные лавки с продовольствием кажутся даже уютными. Есть свое очарование в узкой мостовой и скрытые смыслы в расставленных полусломанных стульях для уставших прохожих. Нетерпеливый, гудящий транспортный поток на улице лениво направляет тучный регулировщик – на государственном посту худым быть не солидно. Полнота – признак достатка и привилегированного социального положения, худоба – примета бедности и принадлежности к низам. Правда, это правило женщин не касается – они круглеют все. Грош цена худому мужчине, который много работает и получает мизерную плату. Другое дело толстый мужчина – скорее всего он при должности, с достатком, и в доме его и еда, и жена, а может, и не одна… Жена – это тоже привилегия. Если египтянин не может купить невесте золотых украшений, если у него нет благоустроенной квартиры, то ему сложно создать семью.
Чем ближе к центру, тем плотнее друг к другу прижимаются постройки, тем сложней нагромождение грязных стен, крыш, перекрытий, окон, балок, продавленных, шатких, внушающих опасения лестниц. Людей становится все больше, пульс города бьётся все чаще. Воздухом Каира дышат более двадцать миллионов человек – восемнадцать миллионов постоянных жителей и более двух миллионов приезжающих на заработки.
Ощущение простора и некоторой свежести дарит только набережная Нила. Но простор только визуальный – широкая река, далёкие постройки по берегам. Тёмная и непрозрачная вода сковывает, прикосновение к ней неприятно. Бывает вода, до которой хочется дотронуться, а до этой – нет. И не по причине, что руку цапнет крокодил (эти рептилии в Ниле обитают только к югу от Асуанской плотины), а потому, что есть что-то зловещее в этой неспокойной великой африканской реке, дарующей жизнь выстроенному на её берегах гигантскому мегаполису, не менее грандиозному, чем великие пирамиды. Кстати, о крокодилах… Плиний Старший, древнеримский писатель I-го века н. э., в «Естественной истории» описывал этих зубастых пресмыкающихся, которых видел у Мемфиса (на западном берегу Нила, в 20 км к югу от Каира), как существ, состоящих в таинственной связи с богами. Раз в году, в дни рождения Аписа – священного быка, египтяне бросали в воду, в особом месте, золотые и серебряные блюда. Что удивительно, крокодилы в эти дни – а их насчитывалось семь – никого не трогали, и только на восьмой день к ним возвращалась их обычная свирепость. Может, стоило бы тут поискать причину в более прозаических факторах – например, во времени наступления крокодильих свадеб или выкладывания самками яиц…? Но не будем снижать градус магии Египта такой прозой.
По Нилу, закованному с боков в бетон, моторные лодки, устланные потертыми коврами, катают туристов. Вода перехлестывает через борт, речной ветер нещадно рвёт волосы заробевших туристов, надсадно ревет лодочный мотор, с набережной громко что-то кричат и машут руками местные молодые люди. Девушки в платках прячут любопытные взоры от встречных европейских. Как стая обезьянок, галдящей ватагой бегут по бетону дети за уносящейся прочь лодкой. Что ждёт впереди этих людей? Найдут счастье в каирском лабиринте или, скорее, пропадут в нём? Или выберутся к побережью, где набирает силы заморская цивилизация, вселяющая надежду заработать и обзавестись семьей? Египет всё чаще ассоциируется не с пирамидами, а с отдыхом у Красного моря. Солёная вода высокой концентрации притягивает жаждущее впечатлений европейское и даже заокеанское богатство. Заработанная толика этого богатства может стать доступной и местным беднякам – стоит лишь выучить иностранные языки, проторить дорожку к взаимопониманию с туристами. Оказалось, что к языкам египтяне удивительно способны. Великий и могучий русский укладывается в их головах за четыре месяца занятий – в немыслимые по краткости сроки для привыкшего к размеренности европейца. И учатся они не в университетах, а занимаются на курсах в каких-нибудь лачужках. То ли ум их свободен и восприимчив, как у ребёнка, то ли стремление вырваться из нищеты стимулирует мозговые клетки работать с интенсивностью, несвойственной представителям так называемого развитого общества.
Вздумай художник писать Каир, ему бы понадобилось всего четыре краски: тюбик коричневой, треть тюбика – серой, капля кадмия жёлтого и белила для создания коричнево-серых оттенков. Их достаточно, чтобы написать широкой кистью, быстро очерчивая грубые формы, высотные здания, трущобы, реку, запыленные листья деревьев, которых почти нет, и даже людей в сшитой бедняками одежде для бедняков, их сосредоточенные, напряжённые лица с печатью напряженного каждодневного труда ради хлеба насущного. Кисть потоньше и помягче сгодилась бы для передачи изящных деталей мечетей и церквей. Картину города оставшимися цветами спектра оживляют сокровищница археологических редкостей – Египетский музей, розовый, как фламинго, и невероятно пёстрый, многокрасочный рынок Хан аль-Халили.
Любопытно, ценят ли каирцы жилье с видом на пирамиды? Также небезыинтересно, как парижане относятся к открывающимся из их окон видам на Дом инвалидов, лондонцы – на Вестминстерское аббатство, москвичи – на мавзолей Ленина? Возвращаясь к Египту: каково это – видеть каждый день перед глазами творение неведомой силы и время от времени задаваться вопросами о сущности и природе этой силы? В бытующую ныне официальную версию истории возведения пирамид Гизы как гробниц фараонов Хеопса, Хефрена и Микерина, если даже поверхностно ознакомиться с альтернативными гипотезами, верится с трудом. Увиденная воочию идеальная грандиозная форма, составленная из многотысячекилограммовых каменных глыб – некоторые весят десятки тонн, ассоциируется гораздо больше не с фараонами, а с таинственной древней цивилизацией, пришельцами с иных планет, богами и полубогами. Конструкция, грани которой точно сориентированы по сторонам света, представляется, скорее, космической станцией или транзитной подстанцией, чем гробницей. Отполированные гранитные ящики, именуемые саркофагами, навевают мысли о машине времени и небесных вратах. Да и сами египтяне, в большинстве своем, связывают эти пирамиды с некими богами, якобы, задолго до фараонов, правившими Египтом, а район Гиза, где находятся пирамиды, называют домом бога Осириса.
От количественных параметров, связанных с великими пирамидами, вскипает мозг: вес всей конструкции, вес среднего блока, количество всех блоков, градусы наклона граней, количество лет, необходимых для изготовления блоков, количество лет, необходимых для постройки пирамиды из заготовленных блоков, количество людей, задействованных при постройке, расстояние, откуда был привезен гранит… Самые ранние сведения о пирамидах мы находим в V веке до н. э. у Геродота. Именно благодаря ему, мыслителю, путешественнику, «отцу истории», мы знаем имена строителей пирамид Гизы, фараонов IV династии Хуфу, Хафра и Менкаура (греческие варианты имен: Хеопс, Хефрен и Микерин). Согласно Геродоту, строительство пирамиды Хеопса, сопровождаемое невероятными трудностями для всего Египта, продолжалось 20 лет. Собственно, это и есть вся, известная нам из письменных источников, информация. Однако еще античные авторы подвергали сомнению некоторые записи Геродота, а современные историки отмечают, что Геродот в описании фараонов допустил некоторые ошибки, вследствие чего относятся к его тексту о пирамидах с некоторой долей скепсиса.
Серьезные исследования в Египте проводятся со времён Наполеона, исписаны фолианты, не один десяток лебедей и гусей пошел на перья, поистёрлась не одна линейка, а к истине так и не пришли: кто строил, как, и для чего? Пирамид в Египте более ста: высоких и приземистых, хорошо сохранившихся и почти разрушенных временем и людьми. Египетские пирамиды построены из незатейливых, грубо отёсанных камней, скрепленных глиняным раствором, иначе говоря, выполнены средствами и методами, доступными древним египтянам задолго до начала нашей эры. Но есть семь исключений – семь пирамид, в их числе три, часто называемых «великими», из некрополя Гизы. Они сооружены из гигантских каменных блоков, подогнанных друг к другу с точностью до миллиметра, и словно выпали из уровня технологий древнего общества – развитого на фоне других территорий, заселенных людьми, но достаточно примитивного, согласно критериям XXI столетия. Парадоксально, что за тысячелетия прогресса человечества были утеряны потрясающие воображение навыки. Кто ими владел? Когда удастся разгадать тайну технологий доантичных времен? И удастся ли вообще?
Возможно, карты Таро, которые, согласно преданию, подобно пирамидам, тоже порождение культуры Древнего Египта, могут пролить некий свет на этот вопрос? Да и о секрете загадочных карт Таро кто только ни гадал! Знаменитый Милорад Павич даже роман о них написал – «Последняя любовь в Константинополе», а воз и поныне там. Не хотят карты, сговорившись с пирамидами, снизить статус Древнего Египта как самой таинственной цивилизации на Земле.
Каир теряет от соседства с великими пирамидами на плато Гизы. Каир, цвета песка, соблюдает гармонию красок, но нарушает гармонию форм. Сюрреализм пейзажа уничтожают погонщики верблюдов, продавцы сувениров и прочий невероятно энергичный и шумный люд. Их гомон режет висящую над плато тишину, их суета вгоняет в робость магию места. И как надоедливых насекомых, хочется гнать их прочь. Прогонишь, и станет совестно за резкость и невыдержанность. И протянешь доллар человеку, обречённому нищетой на унижение. Тощая грязная рука спрячет подаяние, и на грубом лице появится оскал огромных жутких зубов – подобие улыбки. Где те прекрасные лица, которые рисовали древние египтяне? Поглотили их арабы, бедность, или забрали с собой те, кто строил пирамиды, а может их уничтожили «десять казней египетских», предшествовавших исходу евреев? Мелькнёт на миг, случается, красивое, не изуродованное нищетой, климатом, непосильным трудом лицо представителя другого мира и исчезнет в массе извечной бедности и невежества.
Подступающий к пирамидам город также называется Гизой – ничем не примечательное грязное место, больше похожее на один из замусоренных районов Каира, чем на самостоятельное поселение. Впрочем, между Каиром и Гизой и нет видимой границы. Разве что в Гизе чаще встречаются ослы, бараны и верблюды; а в низких неказистых постройках разместились убранные в золото и новые ковры фабрики масел и папируса – на самом деле торговые лавки, которые обменивают свою продукцию на высоко ценимый доллар, неходовой евро и даже российский рубль. Но туристы не всегда наивны, и среди них попадется немало хитрецов. Выпьют каркаде за счёт заведения, послушают короткую малоубедительную лекцию о чудодейственных маслах и лишь улыбкой заплатят за гостеприимство. Не совершают ли ошибку владельцы «фабрик», доверяя рекламу своего товара славянским девушкам, владеющим славянскими языками, но лишенным дара убеждения? Любой араб на побережье, только начавший постигать азы необъятного русского языка, продаст в разы больше, гипнотизируя пленительными миндалевидными глазами с длинными ресницами и чарующим, мягко убеждающим голосом – каким обладала обольстительная Клеопатра. И рука сама откроет кошелёк, повинуясь убедительным речам, и выложит немалую сумму за пузырьки с восточной смесью и ароматические лампы.
Чтобы получить всё, о чём мечтается, как уверяют местные экскурсоводы, стоит лишь приобрести картуш, а картуши продаются рядом с «фабриками» масел и папируса. Овальный амулет с красиво вписанными в него именем владельца и тайными символами обещает удачу и богатство. Картуши носили египетские фараоны, а сейчас фараоновых благ достигнуть может каждый – стоит лишь надеть картуш. Продавец хочет поделиться тайным символом с приезжим – не даром, конечно, за плату. На его шее тоже золотой овал, а в глазах скачут цифры – но не от алчности, а от нищеты. Нет, спасибо, не верю я в египетское счастье, спокойнее мне с христианским талисманом. Но пузырёк с маслами лотоса, эвкалипта или восточной смеси я возьму – не устоять перед пленительными глазами. Зажгу лампу долгим зимним вечером и, вдыхая далёкий южный запах со свойством вызывать галлюцинации околокаирского марева, песка и моря, проведу остаток вечера, погрузившись в грёзы о далёком жарком крае.